Eвангельские проповеди

Евангельские Проповеди и статьи Юрия Кирилловича Сипко

  • RSS
фото Сипко Юрий Кириллович и его семья

Будьте святы

Август - 2 - 2012 1 Коммент

 «Будьте святы, потому что Я свят». 1Пет.1:16;

 Как быть?  С кем быть?  Где быть? —  это, пожалуй,  самые распространённые вопросы,  возникающие у каждого гражданина земли.  Классик сформулировал, пожалуй, суть человеческих терзаний.

 «Быть или не быть! Вот в чём вопрос».  Перед жизнью, которую Лермонтов назвал «пустой и глупой шуткой», отвечать приходиться каждому. Разбавив несколько, уже ближе к нашим дням, вопрос зазвучал чуть иначе: «Бить или не бить»! Ещё немного спустя: «Пить или не пить»! Однако Пушкин не без иронии эту драму жизни вновь заострил:

«Быть можно дельным человеком, и думать о красе ногтей.

К чему напрасно спорить с веком, обычай деспот меж людей».

Этот диагноз приспособленчества отражает суть вещей в мире. Но признаюсь, что и сообщество христианское, призванное к святости, зачастую так же неразборчиво, податливо и толерантно к «обычаям века». Однако Писание не даёт нам повода думать, что обретённое для нас спасение, совместимо с жизнью «по обычаям века». Апостол Павел в послании к евреям пишет: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа». Евр.12:14;

 Будьте святы!

 Это призыв вызывает дрожь. С одной стороны, это тайное желание, дерзну сказать, всякой уставшей души. И у замордованной жизнью, израненной в кровь, отверженной всеми души, не пропадает жажда чистоты. Может быть, именно об этой неосмысленной страсти, назвав её «линией, разделяющей добро и зло», говорил Солженицын: «Постепенно открылось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, она проходит через каждое человеческое сердце – и через все человеческие сердца. Линия эта подвижна, она колеблется в нас с годами. Даже в сердце, объятом злом, она удерживает маленький плацдарм добра. Даже в наидобрейшем сердце – не искоренённый уголок зла»! Думаю, что, пройдя адовы круги ГУЛАГа, он знает что говорит. Однако говорить о святости, в отрыве от Святого бессмысленно. Но говорить о святости в кругу святых, не менее трудно, почти невыносимо. Может быть, именно поэтому мы, и не говорим о святости, как о реальности, заменив святость освящением, которое приобрело материальное выражение в одежде, стрижке, манерах поведения. Но святость это Бог! «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы»! Понять это невозможно, объяснить это невозможно, это нужно принять как откровение Бога и дар Его любви! «Будьте святы, потому что Я свят»! Вы святы не собственным усилием или преображением, но святы святостью Бога!

 Будьте святы!

Иногда я обращаюсь к братьям в приветствии: «Мир тебе, святой брат!» Где бы это ни происходило, реакция одинакова. Испуг. Затем активное сопротивление и утверждение, что никакой он не святой. Что это? Реальная оценка себя, или ложная скромность. Екклесиаст говорит: «Каковы мысли в сердце человека, таков и он сам». Притчи 23: 7. Если добавить к уже сказанному слова Иисуса Христа: «От избытка сердца говорят уста», тогда действительно нет никакой святости и никаких святых. Очевидно, поэтому в исторических церквах к лику святых причисляют уже завершивших свой земной путь, а в протестантских, святых нет вообще. Живые не достойны, а до умерших нам нет дела.

Здесь очевидно нам необходимо определиться с понятием святости. Самое распространённое понятие святости связано с моральным обликом. Наподобие морального облика строителя коммунизма. Существует перечень норм поведения, и соответствие этим нормам, исполнение этих норм, и есть святость. Однако библейское откровение показывает нам сущность понятия «святость», несколько иное, означающее отделение. Святой Бог отделяет что-то или кого-то для Себя. Святой – значит отделённый для Бога. Касалось ли это первенцев, дней жизни, или территорий. «Место, на котором ты стоишь, есть земля святая»! И в Новом завете тот же принцип святости: «..Между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом, – всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» Рим.1:6-7.

Избранные Богом! Призванные Богом! Возрождённые Богом. Искупленные Богом. Спасённые Богом. В церковь Иисуса Христа введённые. Вот почему и коринфяне, хотя и «ещё плотские», и филиппийцы, и мы святы. То есть, отделены Богом и для Бога. Это Богом данная благодать.

Наше убеждение в реальности Божьих благодатных даров, подтверждается и практикой церковной жизни. Например, баптисты не крестят тех верующих, кто на вопрос: «Спасён ли ты?» не выразят своей уверенности в спасении. Однако, поставим вопрос чуть иначе: «Святы ли вы?» и утвердительный ответ будет, пожалуй, воспринят как дерзость.

 Но, спасён, и святой, по сути, синонимы! Не может быть спасённым не святой, как не может святой сомневаться в спасении. Внутренняя убеждённость в призвании, в святости, наиважнейшая составляющая, буквально фундамент для исполнения Божьего предписания: будьте святы. Убеждён, что прежде, нежели мы осознаем призыв: «Ибо воля Божия есть освящение ваше» (1Фесс.4:3) — нам крайне важно стать, осознать, и быть  себя святыми. Как вообще можно говорить о борьбе с искушениями, с плотскими помыслами, страстями, если жизнь святая отсутствует. Плоть лишь тогда показывает всю свою сущность, когда Дух предъявляет к ней свои требования. Именно в борьбе плоти и духа приобретаем мы познание о Боге и Его святости, и также порочности своего эгоистического «я». Чем более мы святы, т.е. подвластны Богу, отделены для Бога, тем жёстче претензии плоти.

 Освящение наше – это познание Святого, преобразование ума нашего, доколе не изобразится в нас Христос. Кажется, очевидно, и просто. Пытаюсь исполнить, прошу совета, ищу примера, и слышу лишь, как один поносит другого, заверяя, что именно он и обладает истиной в последней инстанции. Рискуя потерять остатки уважения среди тех, кто приватизировал святость, я пытаюсь вырваться из богословских и догматических формул, и просто подойти ко Христу: «Господи! Что повелишь мне делать?» Его ответ: «Кто хочет идти за Мной, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной». Он так же прост, как и непостижим! Вот оно мучительное, терзающее раздвоение: плоть желает противного духу! Как точно выразил Паскаль этот парадокс евангельского единения земного и небесного, или, напротив, разъединения: «Христианство странно: оно повелевает человеку признать себя ничтожным, даже презренным и в то же время повелевает ему уподобляться Богу. Без такого противовеса это возвышение сделало бы его безмерно тщеславным, а принижение — отвратительным до последней степени».

Вспомнился апостол Павел. Его страсть познать Христа. От всего отказался, чтобы познать Иисуса. Всё почёл за сор! А ведь было от чего отказываться. Но как захватила его страсть познать Его! Познать Его страдания! Познать силу Его воскресения! Принять участие в страданиях Его! Соединиться с Ним в смерти Его! Чтобы достигнуть воскресения мёртвых! Вот это и есть освящение. Познать Его! Пребыть в Нём. Так действует Павел. Теперь попробую я. Приближаюсь к Господу. Однако это не так просто. Приближение ровно настолько, насколько я готов оставить себя самого, отречься от себя. Тут нечто невероятное. Чтобы мне стать святым, я должен от себя отказаться. Иисус говорил: «Если не возненавидите и самой жизни, не можете быть Моими учениками». Павел от всего отказался. Пётр говорит: «Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славой и благостью, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них сделались причастниками Божьего естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью» 2Пет.1:3-4. Удалиться от жизни, чтобы приблизиться к Жизни! Вот где возникает заманчивая келья монастыря. Брат ты мой! Я уже предвкушаю чистоту жизни с Иисусом и в Иисусе, где даже нет и претензий земных развратных искушений. Вот благочестивое собрание благочестивых людей. Вот удивительное благообразие святых манекенов в святых одеяниях! Вот оно бесстрастное и бесплотное сообщество ангелов — призраков. А где же Иисус? Опять ошибка.

 Убегая от себя, вовсе не приближаюсь к Иисусу. Вспомнился толстовский отец Сергий. Останавливаюсь в растерянности. Понял. Нужно идти к Иисусу. Не в келью монастыря. Не в тайну неба. Ведь Хозяин Неба пришёл к нам на землю! Опять дрожь. Это что же получается? Возможно ли, чтобы оставаться в земной жизни и быть святым? Но ведь познать Его мы можем только здесь, находясь в самой гуще грешного мира. «Бог явился во плоти»! «Я есмь путь и истина и жизнь». «Видевший Меня, видел Отца». Итак, из монастыря, за Иисусом. «Кто последует за Мной, тот не будет ходить во тьме»! Даже не на гору Преображения. Но в купальню Вифезду, у овечьих ворот. Вот опять замираю в мучительном раздумье. У меня есть религия. Есть ритуал. Есть страх. Но нет свободы. Нет победы. Я боюсь людей в купальне. Ведь собрано там множество больных, хромых, увечных. Я боюсь преступить правила религии. А что потом, что обо мне будут говорить наши? Но я вижу Господа именно там, наклонившегося над парализованным человеком. Исчезаю я, теряясь в Том, от Кого бежали небо и земля, и вот уже нет меня, исчез. Только ОН! Парализованный встаёт. Он ходит! Так ведь и я лежал в параличе тридцать восемь лет! Это мне Он подарил освобождение! Слава Богу! Я остаюсь в изумлении. Иисус продолжает свой путь. Я со всех ног за Ним. Вот Он беседует с женщиной, грешницей, известной своим развратным поведением всему городу. И Симон, фарисей, ухмыляется, думая в себе: «Если бы Он был пророком, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» Лук. 7: 39. Да что там Симон, я сам вдруг ощущаю в себе буквально презрение к этой женщине, и готовность прогнать её из дома. Как она может! Как ей не стыдно! И где-то в глубине сердца слышу шепоток: а ты сам? Чем ты лучше? Она прикасается к Нему, и святость Иисуса, чистота Его не потерпела никакого урона. Смогу ли принять такие прикосновения? Смогу ли так прикоснуться к Святому? Кровь вытекает прямо из сердца, я исполняюсь Его чувствованиями. Он назван другом мытарей и грешников. Это Мой друг. Ведь я тот самый грешник, противный сам себе. Он беседует с женщиной самарянкой. Он в доме мытаря Закхея. Он в лодке с рыбаками. Он среди многотысячной толпы, Он в синагоге. Он в доме Лазаря, и у гроба его. Он рядом с плачущей вдовой, потерявшей единственного сына. Он на горе Преображения. Он и искушающий Его фарисей: «Позволительно ли давать подать Кесарю»? Он в доме у начальника синагоги, у постели умершей дочери его. Он перед Пилатом. Он – и предатель Его Иуда. Он –  и отрекающийся Пётр. «Элои! Элои! Ламма савахфани?» – что значит: «Боже Мой! Боже Мой! Почему Ты Меня оставил?» — Вопрошает Спаситель! И я слышу: «Да будут все едины, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едины, – да уверует мир, что Ты послал Меня». Иоан.17:21.

 Я в Нём! Он – во мне! Таинство святости!

Аминь!

1 коммент.

  1. Nelli:

    Здравствуйте! Впервые на Вашей странице. Эта проповедь поразила меня до глубины души, это то что я думала, но не могла сформулировыть. Спасибо и будьте благославенны!

Вы можете прокомментировать статью, или задать вопрос.


 Максимальное количество символов